Перейти к содержанию

Эдвард Торп


88

Рекомендуемые сообщения



Эдвард Торп · Гений математики, победивший и казино, и рынок



От переводчика: это перевод интервью Аарона Файфилда с Эдвардом Торпом с канала на ютубе Chat With Traders, полное название видео: «Edward Thorp · Math genius who beat the dealer and the market».

Народ, не знаю, как это лучше преподнести, но мой сегодняшний гость здесь, на эпизоде «Chat With Traders» один-ноль-девять – это важная персона. Он общеизвестен не только на финансовых рынках, но и в мире азартных игр. Имя джентльмена – Эдвард Торп. Человек, обыгравший казино, а позже – обыгравший рынок.

Позвольте объяснить. В поздних пятидесятых – ранних шестидесятых Эд, гений-математик и профессор MIT, взялся за задачу получить перевес в таких азартных играх, как блэкджек, рулетка и даже баккара. В двух словах – ему это удалось. Сегодня он известен в миру как отец методики подсчета карт. Следующим очевидным шагом для Эда были финансовые рынки, где он тоже добился успеха. Его первый хедж-фонд, Princeton Newport Partners, показывает годовой доход в 19,1% (до вычета вознаграждения), за 19 лет работы из 230 месяцев 227 были прибыльными, а в наихудшем месяце убыток составил менее одного процента. Его второй фонд, Ridgeline Partners, за десятилетний период показывает годовую доходность в 21 процент. За приведенные выше данные я обязан поблагодарить Джека Швагера и его книгу «Hedge Fund Market Wizards».

В интервью мы по большей части обсуждали интересный жизненный путь Эда, но также поговорили о статистическом преимуществе и о мани менеджменте. Жаль, что у нас было так мало времени, ведь есть столько вопросов, которые я хотел бы задать Эду! Но все-таки нам удалось чуть больше часа, и я очень благодарен за такую возможность. Последний момент на заметку, у Эда совсем недавно вышла новая книга, ее название – «A Man for All Markets». Она доступна для заказа на амазоне, чтобы долго не искать, просто введите chatwithtraders.com/thorp. В любом случае, надеюсь, что этот эпизод покажется вам интересным, меня зовут Аарон Файфилд, пожалуйста, поприветствуйте моего гостя! Легендарный Эдвард Торп!

***



— Спасибо большое за то, что нашли время на беседу со мной. Это честь!

— О, спасибо!

— Эд, я начал читать вашу книгу и очень удивился, когда узнал, что мы с вами начинали с одного и того же. Мы оба были разносчиками газет (смеется).

— О, да (смеется)!

— Очень круто было об этом прочитать. Еще одно в некоторой степени сходство, показавшееся мне интересным, заключается в том, что у вас была своя радиостанция.

— Верно.

— О чем вы вещали, как долго этим занимались?

— Ну, я получил лицензию, когда мне стукнуло тринадцать. Я вещал в двухметровом диапазоне частот, немного увлекался азбукой Морзе. Я играл по радио в шахматы с радиолюбителями своей области, вызывал на бой разных людей штата. На том оборудовании, что было в те времена, в двухметровом диапазоне было далеко не достучаться, так что все вещали в пределах 100-120 миль, не больше. Позже я достиг квалификации на использование других частот и морзянки, и мог болтать с людьми по всему свету, но мне все равно больше нравилось в двухметровом.

— Ясно, значит, это все-таки была не радиостанция?

— Это была любительская радиостанция, трансивер, ресивер. А не такая радиостанция, как коммерческие, с большим охватом публики.

— Понял, понял, хорошо! Как так случилось, что вы заинтересовались этой темой? В книге вы писали, что в кружке радиолюбителей вы были самым юным.

— Ну, примерно в одиннадцать-двенадцать лет меня восхищало все, связанное с наукой. Я изучал, что мог. Электроника, какой она была на тот момент, привлекла мое внимание. Так что я занялся этим делом и обнаружил, что можно получить лицензию радиолюбителя и общаться со всем миром, и начал стремиться к этому.

— Расскажите немного о своем детстве? Я знаю, вы родились в 1932, как раз в начале Великой депрессии. Каким было детство в то время?

— Точнее говоря, я родился в августе 1932, когда Доу-Джонс достиг своего исторического минимума после обвала июля тридцать второго. С тех пор он рос и рос, но в то время людям предстояла большая работа, чтобы выбраться из этой ямы. Помню, когда мне было лет шесть или семь, я продавал на улице Kool-Aid (порошок для приготовления напитка, популярный в США, аналог Zuko и Invite) работникам WPA (Works Progress Administration). Покупал пакетик за пять центов, разводил его в шести стаканах и продавал каждый по пенни. Они всегда были рады меня видеть, потому что работа была тяжелая, в жару, да еще и зарплаты небольшие. Летом было пекло, они жутко уставали. Тогда я осознал, что могу превращать пять центов в шесть, раз за разом. Приложив немного усилий, конечно.

— Что подвигло вас начать трудиться, зарабатывать деньги? Ваш пример детства очень интересен, я читал, что в нем было много как экспериментов, так и шалостей. Откуда это пошло? Вы ведь отличались от других детей.

— Знаете, не уверен. Думаю, началось все с того, что я очень рано начал читать, и читал много. Багаж знаний рос так быстро, что у меня оставалось мало общего с другими детьми. Кроме игр, конечно, знаете, выйти в обед на улицу поиграть, все такое. Были темы, о которых я думал, которые хотел обсудить, но о которых никто не думал, и никто не обсуждал. Кроме, ну, взрослых.

— Откуда же это пошло?

— Думаю, от отца. Когда мне было года три, я еще не начал разговаривать. Но как начал, сразу стал говорить целыми предложениями. Всех это поражало, и тогда мой отец сказал: «Интересно, как много он сможет усвоить?». Он начал обучать меня, а я только рад был. Я научился читать, считать, базовой арифметике. Это все мне просто далось. Тогда я брался за все более и более продвинутые книги. К семи годам я достаточно легко читал литературу уровня старшей школы.

— Как вы думаете, что в науке и конкретно в математике так вас привлекало?

— Ну, я ее просто любил, мне нравились цифры. Они казались такими интересными, у них были свои правила, и весело было узнавать, что это за правила такие. Наука пришла ко мне немного позже. Думаю, началось это с набора минералов. Мне было около десяти, и я узнал, что у них есть своя шкала твердости. Конечно, в комплекте не было алмаза, который по шкале твердости – десятка, но там было все до девятки. Это было интересно. Спустя некоторое время я начал баловаться с химикатами, руководствуясь энциклопедией, сделал порох. Все это вполне входило в сферу моих интересов, я делал бомбочки, ракеты и так далее. А дальше все просто потянулось одно за другим. Чтобы хватало денег на всякое научное оборудование, в одиннадцать лет я устроился разносчиком газет.

— Вы не влипли в неприятности, когда в десять лет игрались с порохом (смеется)?

— В те времена все было по-другому. Не было ничего типа… контроля. Аптекарь на углу был очень рад продать мне кучу того, что современных родителей повергло бы в ужас. К примеру, концентрированную серную кислоту, концентрированную азотную кислоту, эфир. Кстати, я планировал попробовать вырубить себя эфиром, чтобы узнать, каково это, но решил, что это не лучшая идея, потому что не знал, каким образом проконтролировать дозу и не зайти слишком далеко. Так что про эфир я решил забыть.

— Наверно, это был разумный ход, звучит довольно опасно (смеется)! Эд, чем вы занимались после школы, каков был ваш следующий шаг?

— После старшей школы?

— Да.

— Ну, тогда все были бедняками. Мы прошли через Великую депрессию и Вторую мировую войну. Но мне удалось скопить денег на образование, по крайней мере, на его часть. Я доставлял газеты, были и другие подработки. Так что мне удалось поступить в Калифорнийский Университет, чтобы изучать химию. Но со временем я понял, что физика меня интересует больше, так что я перевелся. Я был на полпути к докторской степени по физике, проделал всю работу, кроме последней части диссертации, когда до меня дошло, что мне нужно серьезно подтянуть свою математику, иначе я не смогу закончить. Так что я пошел на математический факультет, чтобы записаться на курсы, и узнал там, что на получение степени в математике у меня уйдет меньше времени, чем в физике. Супер! Калифорнийский Университет был печально известен тем, что мог держать студентов в своих стенах лет по десять. В общем, через два с половиной года я выпустился математиком, и это было хорошим решением.

— После этого вы устроились работать профессором, преподавать, верно?

— Да, меня взяли на преподавательскую/исследовательскую должность в MIT, которая называлась «C.L.E. Moore instructor». Большая честь, потому что на это место конкурс по всей стране, а берут только от одного до шести человек в зависимости от бюджета. Это был отличный опыт – получить такую работу. Я провел два года в Кембридже, преподавая в MIT, после чего моя жена сказала, что не может больше терпеть местные зимы и холода, у нас был маленький ребенок и все такое. Нам повезло договориться о переводе в штат Нью-Мексико, куда как раз вливал деньги Национальный научный фонд. Так что мы переехали туда, я взял лекции, шесть часов в неделю, взял лучших студентов-платников. Я преподавал четыре года, за это время здорово подтянул математику и перевелся в Калифорнийский университет в Ирвайне, который как раз открылся в Южной Калифорнии, где и живу до сих пор.

— Чтобы мы могли уловить всю картину, насколько хорошо вы разбирались в математике и других науках, будучи студентом? Я знаю, у вас был весьма продвинутый уровень, вы побеждали во многих олимпиадах.

— Когда я учился в старшей школе, мне приходилось участвовать в соревнованиях, потому что это было возможностью получить стипендию. Меня позвали на олимпиаду по химии Южной Калифорнии, куда приглашалось по одному-два лучших ученика от каждой школы, и я занял четвертое место. В следующем году я уже был первым. И, наконец, я был одним из сорока финалистов конкурса «национальный поиск научных талантов», в котором было 1100 участников. Я поехал в Вашингтон, там получил стипендию, позже отправился в Калифорнийский университет в Беркли, а оттуда, так же по стипендии, в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. Долгая дорога, но только так я смог поступить в университет, который иначе не мог себе позволить.

— Пропуская несколько лет, каким образом профессор математики заинтересовался блэкджеком?

— Ну, когда я еще был парнем из старшей школы, я часто проводил время сам по себе. Мои родители были заняты на оборонительном производстве, вернее, в то время это было военным производством. Мама работала в смену с четырех дня до полуночи, отец на другом заводе – в ночную смену с полуночи до восьми утра. Так получалось, что нам с братом часто приходилось заботиться о себе самостоятельно и расти без надзора. Были и плюсы, и минусы, минус в том, что я обладал меньшими возможностями, чем дети из более богатых семей и лучших школ, однако был плюс в том, что это научило меня думать своей головой. И когда позже мне в жизни приходилось с чем-то сталкиваться, то я смотрел на проблему с необычной точки зрения. К примеру, когда я отправился с женой на каникулы в Лас-Вегас, будучи еще студентом UCLA, я сначала прочел в журнале, посвященному статистике, о методе игры в блэкджек, который не то чтобы обеспечивал перевес, но позволял приблизиться к нему. Перевес у игрока над казино получался чуть менее одного процента. Так что я решил: хоть я и ничего не смыслю в азартных играх, но я рискну десятью долларами и гляну, что из этого выйдет.

Была и еще одна причина, по которой я хотел сходить в казино. Исходя из своих знаний о физике, я предположил, что рулетку можно предсказать. У меня был хороший повод считать, что сделать это можно с большой степенью определенности, если есть возможность учесть позицию и скорость ротора вместе с позицией и скоростью шарика. Обладая этими данными, можно было бы делать прогнозы, пусть и не идеально точные, но достаточные, чтобы получить перевес над казино. Так что причина, почему я хотел съездить в Вегас, не считая, конечно, того, что это было весело и дешево, заключалась в том, что я хотел получить опыт игры в блэкджек и взглянуть поближе на рулетку, чтобы разобраться, работает ли она так, как я себе представлял, исходя из иллюстраций и рассказов. В общем, причин съездить было достаточно! Чтобы обыграть рулетку, позже я изобрел нательный компьютер. Ну, а когда я попробовал блэкджек, я неожиданно обнаружил, что люди не понимают, что делают, неважно, играли они для развлечения или ради победы! Были определенные совершенно очевидные моменты, которые они упускали. Так что я подумал, что смогу обыграть оба типа игроков. Это было интересным отвлечением от карьеры академика и математика, но его не было достаточно, чтобы я совсем покинул научные круги. Просто еще одна область, которая стимулировала мой мозг, чем было интересно заниматься.

— Эта первая поездка в Лас-Вегас, как она прошла?

— В смысле, какие казино я посетил?

— В смысле, удалось ли вам заработать?

— О, хороший вопрос, да. У меня было десять серебряных долларов, которыми я был готов рискнуть, и только. Я играл где-то сорок минут и продул восемь с половиной из них. Хотя, все остальные за столом проигрались полностью. Сперва я подумал, что что-то напутал со своим планом, пришлось остановиться и свериться с листочком. Плюс я еще довольно медленно играл, потому что был непривычен ко всему этому. Однако через двадцать минут ко мне пришла впечатляющая рука, я собрал 21 на семи картах благодаря тому, что придерживался записанных инструкций. Я не планировал собрать такие карты, но к этому привел план, предписывающий жертвовать неплохими руками ради возможности в будущем собрать непобедимую. В этот момент люди, следившие за моей игрой, были уже как будто наэлектризованы. Они решили, что я сделал это намеренно, что было неправдой. По их реакции я понял, что они и понятия не имеют об этом. Тогда я взглянул на всю игру с самого начала, и мне в голову пришел принцип, следуя которому можно победить. Тогда и началась работа!

— Хорошо. Проведите нас через процесс, сколько времени вам понадобилось, чтобы вывести формулу, которая позволяла обыграть казино в блэкджек?

— Ну, я потратил на это солидное количество времени в течение весны и лета 1959 года, ведя расчеты от руки, но осознал, что значительного прогресса не добился. Количество вычислений было таким, что я не справился бы с этим за всю свою жизнь. Или даже за сто жизней. Тогда я разузнал, что в MIT есть компьютер IBM 704, которым я могу воспользоваться на правах сотрудника. Я обучился программировать на fortran-2, тогда еще использовались перфокарты. Я писал подпрограммы и каждые два-три дня проверял их работоспособность на компьютере, иногда они возвращались с ошибками, которые приходилось править, иногда работали идеально. Это продолжалось большую часть 1960 года, и, наконец, обладая всей необходимой информацией, я понял, что нашел метод, как можно выигрывать, причем множеством способов. Думаю, в целом у меня ушло на это примерно половина или две трети всего моего времени в течение полутора лет.

— После того, как вы вывели эти формулы победы у казино в блэкджеке, поправьте меня, если я не прав, вы же их опубликовали? Почему вы решили, оно того стоит, не было ли сомнений?

— Для меня это было математической проблемой. Люди считали, что невозможно обыграть казино, и этому было много доказательств. С течением веков возможности росли, и доказывались теоремы о том, что в большую часть стандартных азартных игр невозможно выиграть. Не важно, насколько хороши твои ставки, ты проиграешь с вероятностью, которую можно было доказать математически. Однако блэкджек не вполне попадал под условия, из которых были сделаны эти выводы, что я понял позже, когда начал изучать вероятности и историю попыток побить азартные игры. Отличие блэкджека заключалось в том, что дилер не перетасовывает колоду после каждой раздачи. Так что построение колоды изменяется в процессе игры. А с изменением построения меняются и шансы против игрока. И то, что я заметил в самом начале – изменения эти достаточно велики, чтобы дать мне существенное преимущество в течение большей части моей игры. Следующий шаг был очевиден – ставить больше, когда у тебя преимущество, и отдыхать, когда преимущества нет. Таким образом ты будешь выигрывать большинство крупных раздач и проигрывать большинство мелких раздач. Что в конце даст неплохую прибыль, которая тоже поддается расчетам.

— Что случилось, когда вы опубликовали формулу победы у казино в блэкджеке? Привлекло ли это внимание?

— Ну, я выступил с речью перед американской ассоциацией математиков, думая, что это будет очень интересный с математической точки зрения вопрос. Комиссия по абстракциям приняла меня за очередного чудака, считающего, что он может доказать общеизвестно невозможный факт. Им часто приходится сталкиваться с подобным. В математике есть несколько задач, которые, как рано или поздно было доказано, решения не имеют. Одна из них – задача о трисекции произвольного угла с помощью освященных евклидовой геометрией инструментов. Эта гипотетическая проблема была сформулирована еще в Древней Греции и просуществовала более двух тысяч лет, пока не появился парень, сумевший доказать, что она действительно не имеет решения, что существуют неделимые углы. По мере развития азартных игр в семнадцатом, восемнадцатом, девятнадцатом веках было разработано весьма четкое доказательство того, что практически все они проигрышны на дистанции. Так что я решил, что с математической точки зрения это будет интересно опровергнуть! Комитет собирался меня отшить, но мне повезло, что один из членов работал в UCLA, был наслышан обо мне. Он был знаменитым в тех кругах теоретиком. Он сказал: «Нет-нет. Если этот парень говорит, что может сделать это, вероятно, он и правда может!». Так что мне удалось выступить и добиться публикации. Об этом прослышали газеты, информация стала распространяться, как вирус. Дальше был целый поток писем. Их авторы делились на две группы – одна хотела разобраться в формуле богатства из-за проблем с деньгами, а вторая хотела меня проспонсировать, чтобы я заработал деньги для них и для себя.

— Так вы и встретились с печально известным Мэнни Киммолом? Я был бы рад услышать историю вашего знакомства с ним. Для тех, кто не в курсе, опишите немного эту личность, что это был за человек?

— Ну, на мою речь пришло много людей. И после выступления поднялась шумиха и в прессе, и на телевидении. Я начал получать предложения о спонсировании. Один очень настойчивый парень продолжал названивать, и я, наконец, сказал: «Знаешь, казино смеются надо мной. Они говорят, что настолько уверены в том, что моя работа – пустышка, что они готовы вызвать такси для меня. И если я им не отвечу, то люди скажут, что я – просто очередной хвастун, который сказал, что способен сделать что-то, а потом пошел на попятный». Я чувствовал себя ответственным за то, чтобы продемонстрировать, что моя формула на самом деле верна и работает. В конце концов я решил согласиться на предложение Мэнни Киммола, приехавшего ко мне из Нью-Йорка. Мы немного поболтали, он был очень воодушевлен. Я был не в курсе, что он является не только состоятельным бизнесменом, владеющим, кроме всего прочего, 64 парковками в Нью-Йорке. Несколько лет спустя я узнал от Конни Брука, написавшего биографию Стивена Росса «Master of the Game», что Мэнни Киммол был связан с «Мафиози номер два», Лонги Цвиллманом, гангстером, приехавшим из Нью-Джерси в тридцатых. Так что первое свое состояние он заработал, вероятно, на бутлеггинге, проституции и тому подобному. Но в те времена он был известен, как важный бизнесмен и умный игрок. Он не получил образования, вряд ли он проучился больше семи или восьми классов, тем не менее, он часто играл в казино и занимался ставками. В общем, я показал ему, на что способен, мы немного попрактиковались в Нью-Йорке, где он удостоверился, что я в состоянии систематично у него выигрывать. Тогда мы поехали в Лас-Вегас, взяв с собой десять тысяч долларов. Он думал о намного большей сумме, но я настоял на сравнительно небольших деньгах, чтобы ему было не жалко их потерять, если вдруг что-то пойдет не так. Где-то за двадцать часов ознакомительной игры и за двадцать часов серьезной игры мы удвоили наш банкролл. 11 000 прибыли с 10 000 долларов – звучит не очень впечатляюще, но это немного больше, чем вам кажется, потому что из-за инфляции деньги с тех пор обесценились примерно в восемь раз. Так что представьте, что мы говорим о банкролле в 80 000 и о прибыли в 90 000.

— Это очень значительная сумма, тем более учитывая, за какой короткий период времени вы ее заработали, очень впечатляет! Как долго продлилось ваше сотрудничество?

— Ну, я больше был заинтересован в жизни академика, чем в жизни игрока. Так что я решил тогда, что не буду посвящать этому делу слишком много своего времени, а буду заниматься этим тогда, когда мне будут нужны деньги. Но в тот момент я хотел отстоять свою точку зрения, ведь казино продолжали высмеивать меня. Так что я решил написать книгу обо всем этом и посмотреть, как у них пойдут дела, когда появятся тысячи или даже десятки тысяч игроков, считающих карты. Конечно, книга стала бестселлером Нью-Йорк Таймс, и десятки тысяч игроков действительно появились, некоторые из которых оказались действительно хороши в счете карт. Со временем паника в казино нарастала. В день дурака 1964 года Ассоциация курортов Невады объявила об изменении правил блэкджека. Они убрали некоторые действия, которые могли совершать игроки, включая респлит, удвоение и другие. Меня спрашивали, что будет дальше? Я отвечал, что простые игроки, на которых казино и зарабатывает все деньги, будут этим очень недовольны, и владельцы казино начнут терять свой бизнес, так что им придется вмешаться и организовать откат правил. Так и произошло. Дальше они перешли к тактике, включающей разные подходы. В те времена казино очень часто жульничало, думаю, сейчас это не так распространено, по крайней мере, в тех заведениях, которые управляются большими корпорациями. Плюс к этому они занимались подтасовками, запрещали играть определенным людям. У каждого казино был свой черный список. Все это вылилось в своеобразную войну между казино и игроками. Страсти накалялись. Хорошие игроки наловчились в изменении внешности, в изобретении дополнительных техник, позволявших больше выигрывать. Эта война продолжается по сей день. И сейчас существуют хорошие игроки, зарабатывающие этим на жизнь. Они собираются каждый январь на Блэкджек-бал, празднуют так свой образ жизни.

— Очень интересно, что вы тогда работали над тем, чтобы обыграть казино в их собственной игре, но при этом не были настроены по-настоящему серьезно, так как научные круги вас интересовали больше. Почему так?

— Ну, мне никогда не нравилась идея заработать как можно больше денег, для меня это было не важно. Что мне действительно нравилось, так это узнавать новое и проводить время в обществе приятных мне людей, особенно если эти люди были умны. И я понял, что академический мир – это как раз то, что мне надо. Правда, во мне все же жило то стремление делать все по-своему, так что я старался заниматься новым, не теряя при этом дух приключений, привитый мне детством, полным самодельного нитроглицерина и запусков ракет.

— Расскажите нам немного о других играх, в которые вы обыгрывали казино. Мы долго беседовали о блэкджеке, но ранее вы еще упоминали рулетку.

— Вообще-то, как раз прежде всего о рулетке я и подумал как о том, что можно обыграть, еще в старшей школе. Я изучал физику, и мне пришла в голову мысль, что шарик рулетки похож на планету со своей орбитой, а крутящийся ротор не особо меняет дело, ведь на него можно взять поправку. Я считал, что можно предсказать, в какую ячейку упадет шарик с той же точностью, с какой можно рассчитать движение планет вокруг Солнца. Я, конечно, знал о силе трения и о других факторах, например, о маленьких отражателях, закрепленных вокруг колеса, о которые шарик бьется по пути вниз, добавленных для усиления элемента случайности, но мне все же казалось, что ее можно предсказать. Прошли годы, я уже получил степень по физике, и во время болтовни за обедом мои собеседники стали меня убеждать, что в казино победить невозможно, на что я ответил, что думаю, что смогу обыграть рулетку. Начался спор, страсти накалились, и я решил, что докажу свою точку зрения. Так что я начал заключать пари, и количество спорщиков быстро поубавилось. Когда в MIT я работал над своими идеями по блэкджеку, я хотел опубликовать их как можно скорее, потому что бывает такое, особенно в мире азартных игр, но и в математике тоже, что у тебя воруют идею и выдают ее за свою. Чтобы добиться быстрой публикации, проще всего было подать доклад в Национальную Академию Наук. Они принимали только короткие работы, так что нельзя было вместить туда все по теме, но, по крайней мере, была возможность опубликовать заявление о проделанной работе и кратко описать ее. Но заявку должен был подать за тебя член Национальной Академии, который, проще говоря, спонсировал тебя. И единственным в MIT, кто мог мне помочь, был Клод Шеннон. Он известен тем, что дал определение единице информации, которая является базисом современной обработки данных. Мы, вероятно, не беседовали бы сейчас, если бы не его достижения.

Так вот, Клод Шеннон. Я разузнал про него немного. Мне рассказали, что, если повезет, я получу пять минут разговора с ним, он не тратил свое время на людей, которые не могли его чем-нибудь заинтересовать. Мы прошлись с ним по моей работе для Национальной Академии, и ему понравилось! Он сказал, что, похоже, на поставленные вопросы я в работе ответил, и что идеи у меня большие, так что он согласен отправить мой доклад. А после спросил, над чем еще я сейчас работаю. Тогда я рассказал ему о своих попытках изобрести компьютер, носимый компьютер, который помог бы мне обыграть рулетку. Он очень воодушевился по этому поводу, потому что, как оказалось, он – один из самых известных любителей гаджетов всех времен. Он собрал множество различных устройств. Машина, которая умела играть в шахматы, робот, который проходил лабиринты, этот список можно долго продолжать. Он заинтересовался моей работой, так что мы решили объединить усилия. Следующие девять месяцев мы трудились у него в подвале, иногда используя технологии MIT для точных измерений, и нам удалось собрать крошечный компьютер, представленный сейчас в музее MIT, который можно было спрятать на теле. Один человек сидел с этим компьютером и, используя большие пальцы ног, вводил данные по шарику и по ротору. Основываясь на этих данных, компьютер показывал, куда нужно ставить. А другой человек, которым был я, сидел за дальним концом стола для ставок, даже не в состоянии разглядеть шарик, специально. Слыша инструкции, которые выдавал компьютер, я делал ставку на несколько соседних ячеек, к примеру, 0, 13, 23, 36, эти числа идут на колесе одно за другим. Таким образом мы делали ставки на четыре-пять соседних ячеек, и стопка фишек очень быстро превращалась в целую гору, потому что, как выяснилось, мы получили перевес над казино в 44%! Что просто феноменально, никогда не слышал ни о чем подобном.

Однако наше снаряжение было весьма непродвинутым. У меня был тонюсенький проводок, который шел от спрятанного на теле ресивера прямо мне в ухо, с крошечным динамиком на конце. Так я мог слышать инструкции, куда ставить. Эти проводки были очень хрупкими, толщиной с волос, и переломить их было раз плюнуть. Медные вообще разваливались на части, у нас были стальные, но даже они были слишком ломкими. Так что время от времени мне приходилось прерываться и «менять проводку». Тогда я задумался еще об одной проблеме, я сказал: если они не разрешат нам ставить после броска шарика, значит, мы не сможем предсказать результат, ведь параметры шарика необходимы в расчетах. Как правило, ставить разрешалось почти до самого конца, потому что казино желало, чтобы у людей было как можно больше времени на ставки, и чтобы за час совершалось как можно большее число вращений. Так что я сказал, что мы долго не протянем, если не будем вести себя действительно умно. У нас много времени уходило на изменение внешности и запутывание казино, чтобы они принимали нас совсем за другой тип людей. Игроки в блэкджек в этом особенно хороши, они строили из себя богачей, бродящих от стола к столу с прекрасной спутницей, болтавшейся у них на руке. Однако мне не очень хотелось заниматься подобными вещами. Я сказал, что это весело, это работает, это хорошая идея, но лучше я вернусь к своей жизни академика. Так я и поступил, пока меня снова не потянуло к миру реальных денег и реальных действий.

— Перед тем, как перейти к вашим трейдерским начинаниям, я должен спросить. Ранее вы упоминали, что у казино были черные списки. Приходилось ли вам сталкиваться с владельцами казино или с местной охраной? У вас, вероятно, была нарисована мишень на спине. Я видел в фильме «Казино», что делают с теми, кто считает карты, и это зрелище не из приятных!

— И книга «Казино», и сценарий к фильму были написаны лет через десять после того, как я сам играл. В мое время дела обстояли еще хуже. Пятидесятые были ужасными. Застрелили Багси Сигала, гостиницу El Rancho Vegas сожгли во время разборок, и так далее. В шестидесятых людей избивали, насколько я знаю, одного человека почти убили. Хотя, другой человек действительно погиб. А вот семидесятые уже были, как в фильме «Казино». Ну, а в восьмидесятых стало получше, потому что в дело пришли корпорации. Люди переходили в легальный сектор, осознав, что у такой жизни есть определенные преимущества по сравнению с жизнью мафии. Конечно, я занимался опасным делом, но тогда я не вполне осознавал это, хотя, по прошествии лет это становилось мне все более очевидным. Одна часть моей книги посвящена тому, как я разобрался, как можно побить побочные ставки в игре под названием баккара. В эту игру играл Джеймс Бонд в «Казино Рояль» в первой версии фильма. Это одна из самых дорогих игр в мире, игроки ставили от двух до десяти тысяч долларов за руку, как нечто само собой разумеющееся, а побочные ставки могли доходить и до ста тысяч. Я нашел метод, позволявший систематично обыгрывать их, и мы делали это ночь за ночью, ночь за ночью, до тех пор, пока меня не накачали, подсыпав что-то в напиток, и не выгнали из казино, запретив возвращаться. По дороге домой с моей машиной случилось что-то странное, педаль газа запала, педаль тормоза не реагировала. Я катился с холма в Аризоне, и скорость достигла восьмидесяти миль в час (129 км/ч). Я дернул ручник, зажал педаль тормоза, переключился на меньшую скорость, и, используя торможение двигателем, наконец, смог остановиться. Проезжавший мимо водитель помог мне осмотреть машину и сказал, что не видел раньше ничего подобного. С педалью газа было что-то не то, но ему удалось починить ее, и мы смогли вернуться домой. Так что дело было серьезное.

— Да, и правда, страшно. В вашем интервью для Джека Швагера и его книги «Hedge Fund Market Wizards» вы упоминали, что позже вам стало известно, что некоторые владельцы казино планировали «вывести вас из игры». Что за история с этим связана?

— Во время изменения правил блэкджека имел место большой спор, о котором стало известно позднее, три года спустя, когда газеты Лас-Вегаса опубликовали интервью с одним из ответственных людей. Была дискуссия о том, что делать с теми, кто считает карты и со мной конкретно. Одним из предложений было переломать нам колени или даже хуже, но сторонникам этого подхода объяснили, что это не лучшая идея. Так что этот вариант отвергли и решили изменить правила. На этой встрече присутствовали самые разные люди, проходила она в одном из казино, входившем в Ассоциацию курортов Невады. Изменить правила было хорошей идеей. Это не оказалось эффективно, но лучше уж это, чем то, к чему они могли бы прийти.

— Расскажите нам, как вы попали в мир финансовых рынков?

— Ну, играми и книгами мне удалось заработать немного денег, и я начал инвестировать их. Получалось у меня так себе, и, хорошенько все обдумав, я решил, что если я хочу этим заниматься, то нужно изменить подход. Тогда все лето 1964 я потратил на чтение книг по инвестированию. Летом 1965 я снова решил заняться этим, и в самом его начале я наткнулся на брошюру по тому, что называлось варрантами. Это как колл-опционы, только торговались они не на рынке, а вне биржи. Иметь дело с этими штуками было настоящей головной болью, приходилось работать с людьми ужасающей алчности, заламывающими спреды на бид-аск. Однако практически мгновенно я заметил, что большую часть неопределенных моментов можно учесть математически, поскольку наибольшее влияние на варрант оказывала цена базовых акций. Если хеджировать, продавая варранты и покупая акции, или наоборот, то можно было избавиться от риска акций, что привело бы к тому, что остался бы только риск неверных цен. Но и этого риска бы не было, если я мог сказать, переоценены или недооценены варранты. Если они переоценены, я мог продать их и купить акции, избавившись от риска акций, потому что они с варрантами, как правило, шли бок о бок. Если варранты были недооценены, были дешевыми, я мог купить их и продать акции, опять же, избавляясь от риска. Если акции начинали движение, меняли цену, я мог изменить соотношение варранты/акции. Я осознал, что это была задача, которую я мог решить математически. Чем я и решил заняться.

Тогда я переезжал в новый кампус Калифорнийского университета в Ирвайне, который как раз открывался осенью 1965. Я рассказал там приятелям о своей идее, и они ответили, что один их знакомый, экономист по имени Шин Касуф, как раз этим и занимается. Мы поговорили с ним, поняли, что идея у нас одна, правда, он уже пытался воплотить ее на реальных деньгах в течение двух-трех лет и написал об этом диссертацию. Я предложил ему объединить усилия, чтобы добиться большего. Мы провели множество встреч, я внес значительную лепту, и со временем нам удалось улучшить свой анализ ценных бумаг, которые мы хеджировали, что отражено в нашей книге «Beat the Market». Эта книга вдохновила многих людей. Примерно неделю назад я обедал с обладателем Нобелевской премии Гарри Марковицем, и он рассказал, что провел три года в Нью-Йорке, занимаясь трейдингом, после того, как прочел ее. Но потом все-таки предпочел вернуться к научной жизни, в которой не нужно постоянно отвлекаться на цены, финансы и трейдинг. Два других академика, Фишер Блэк и Майрон Шоулз, после прочтения книги пришли к идее, что возможно создать в принципе безрисковое хеджирование, если не завышать темпы роста. Если возможно это, значит, возможно и рассчитать верное снижение цены и для акции, и для варранта, двух неизвестных, и верную цену варранта. Им удалось воплотить свои идеи, но так вышло, что я пришел к этой мысли еще раньше. Я предположил, что если хеджирование варрантами, можно сказать, безрисковое, то можно взглянуть на него с позиции нейтрально-рискового человека. Сделав это, мы придем к формуле Блэка — Шоулза. К моменту прочтения мной их публикации в 1973, в которой, кстати, говорилось, что одним из источников вдохновения для них была книга «Beat the Market», у меня уже была эта формула, и я уже использовал ее в течение четырех лет, потому что я осознал вероятные причины, которые легли в ее основу. Ясное дело, у меня был другой условный алфавит, но формула была та же. Их работа была опубликована в то же время, когда открылась Чикагская биржа опционов, и одной из причин этого открытия был как раз тот факт, что они доказали, что можно определить верную стоимость варранта, используя эту формулу. Это делало варранты, вернее сказать, опционы, более легитимными по сравнению с тем положением вещей в трейдинге, что существовало ранее.

— Было ли вам проще найти перевес в торговле на финансовых рынках, чем в игре в казино?

— Я не знаю, было ли это проще или сложнее. Наверное, сложнее.

— Ясно. Говоря о перевесе, я уже задавал этот вопрос на своих предыдущих интервью, но было бы особенно интересно услышать ваш ответ. Какое определение вы дадите понятию «перевес»?

— Ну, с моей точки зрения, если ты играешь в игру… Кстати говоря, на примере игр типа блэкджека объяснить это проще всего, эта область – одна из наиболее подходящих для подготовки к миру инвестирования. Здесь ты учишься управлять деньгами, подсчитывать вероятности, понимать, что стоит делать, когда у тебя преимущество. Так вот, что я подразумеваю под преимуществом или перевесом. В азартных играх это преимущество или перевес над твоим оппонентом, что означает, что если ты продолжишь играть в течение долгого времени, рано или поздно ты выиграешь его деньги с вероятностью, которую можно предсказать. На примере блэкджека, если половину времени перевес в два процента у меня, а половину времени перевес в два процента у казино, можно подумать, что преимущества у меня никакого нет. Но если я буду делать значительно большие ставки, когда перевес у меня, и значительно меньшие, когда перевес у них, то на дистанции выйдет, что я буду выигрывать два процента своих больших ставок и буду проигрывать два процента своих мелких ставок. Таким образом, за счет этой разницы я получаю преимущество. В азартных играх часто, хоть и не всегда, можно высчитать свое преимущество или перевес, математическое ожидание. Как правило, это значение будет равняться тому, сколько ты выиграешь на дистанции. Ну, или в одной раздаче, если эта раздача повторяется много раз, сколько ты выиграешь делить на сколько ты ставишь. То, сколько ты ставишь, я называю действием, так что, например, если мои ставки – 100 000 долларов, значит, цена действия – 100 000, при перевесе в два процента я ожидаю прибыль в размере плюс-минус два процента от ста тысяч. Так это работает для азартных игр. Для рынков ценных бумаг все сложнее, потому что нельзя с точностью рассчитать выплаты и шансы. Выплаты, конечно, можно предположить, но шансы – нет, а часто неизвестно ни то, ни другое. К примеру, я собираюсь купить дешевый колл-опцион, и я знаю, куда примерно пойдет рынок, так что я могу прикинуть распределение вероятностей, но я не могу сказать наверняка, что произойдет в будущем, поскольку это распределение основывается на движениях в прошлом, и оно может не совпасть с реальностью. На рынках ценных бумаг я стараюсь прикинуть, насколько хорошо или плохо по сравнению с вероятным исходом может обернуться сделка. И если даже плохая ситуация выглядит хорошо, значит, стоит войти.

— Вы подняли тему управления капиталом, знаете, мани менеджмент.

— В этом игры – лучший учитель. Когда шансы поддаются точному подсчету, как в блэкджеке, можно математически рассчитать оптимальную величину ставки в каждой конкретной ситуации. Когда шансы на вашей стороне, нужно ставить, грубо говоря, столько, насколько большое у вас преимущество поделить на коэффициент неуверенности, выведенный из стандартного отклонения. Таков грубый подсчет величины ставки. Можно, конечно, рассчитать и точно, используя логарифмы и теорию вероятности, учитывая все возможные ситуации. Мы с парой знакомых являемся соавторами книги, посвященной критерию Келли. Там подробно описано, как использовать этот критерий в разных ситуациях. Применяя его, вы увеличите ваш ожидаемый доход по сравнению с теми, кто его не используют. Блэкджек очень хорош для обучения, ведь там вам приходится делать много ставок, вы привыкаете быстро считать, потому что можно играть сотню рук в час. На сто долларов можно сыграть десятью тысячами рук.

— Ссылку на книгу по критерию Келли я добавлю к описанию подкаста, чтобы слушателям было проще ее найти. Раз вы подняли эту тему, не могли бы немного рассказать о критерии Келли? Простыми словами, если возможно.

— Конечно. Предположим, у меня есть бесконечно богатый оппонент. Какой-нибудь из братьев Кох, например. И он говорит: приноси деньги, будем играть в несимметричную монетку. Перевес одной из сторон этой монетки составляет два процента. Ставь столько, сколько хочешь. Проиграешь деньги – конец. Какой величины ставки мне следует делать? Если рассчитать это по критерию Келли, для этой конкретной игры в несимметричную монетку (в других играх будут другие расчеты), получится два процента моего банкролла. Вначале, пока он маленький, если ставить два процента при перевесе в два процента, вы будете увеличивать свой банкролл в среднем на четыре базисных пункта за сделку. Немного! Но по мере роста банкролла величина ставки будет расти все быстрее и быстрее. Почему это кажется логичным? Предположим, вместо ставки в два процента вы решаете ставить так мало, как только возможно. Доллар, скажем. Ставя весь день по доллару, вы не заработаете много денег. Предположим, вы решаете взять курс на то, что математики называют максимальной ожидаемой прибылью, и вы ставите весь банкролл. Ваша ожидаемая победа – два процента банкролла в одной сделке. Намного больше, чем два процента от ваших двух процентов. Однако, ставя весь банкролл, вам не победить, потому что рано или поздно вы проиграете все и останетесь ни с чем. Если бы вместо вас играла целая куча людей, ставящих все свои деньги, рано или поздно остался бы один, а все остальные проиграли, ну, а после проиграл бы и последний оставшийся. Вывод в том, что это слишком рискованно, даже если допустить, что если группа людей будет так делать, и большинство проиграет, группа все равно останется в выигрыше. Критерий Келли – это компромисс между крошечными ставками, с которыми вы много не заработаете, и чересчур агрессивными ставками, которые, весьма вероятно, приведут вас к краху. Как выяснилось, этот оптимальный компромисс можно рассчитать математически в случае, если ставок очень много. Критики могут ответить, что не все хотят делать много ставок. Мой ответ на это – ну, может, вам тогда не стоит использовать критерий Келли? Используйте то, что кажется вам оптимальным в вашей ситуации, Келли – это рецепт для тех, кто на протяжении жизни совершает множество ставок. Ранее я как раз был в такой ситуации, так что этому я и следовал.

— Пока мы обсуждаем тему статистического преимущества, какие советы вы бы дали трейдерам-новичкам по поводу поиска перевеса, по привлечению шансов на свою сторону?

— Ну, насколько я могу судить, умение зарабатывать деньги складывается из двух частей. Первая – поиск и определение ситуаций, в которых у вас есть перевес, вторая – мани менеджмент. С ним вам помогут методы вроде критерия Келли, но гораздо сложнее сначала найти ситуации, которые стоит торговать. Они разнятся от времени к времени, от подхода к подходу. Есть парни вроде Уоррена Баффетта, который всю жизнь занимался тем, что искал лучшие акции, следил за компаниями, читал отчеты об активах и пассивах и так далее и заключал сделки, когда складывались подходящие условия. С другой стороны, есть парни, которые используют высокочастотную торговлю, компьютерные алгоритмы, расширяют биржу, замечают новые ордера раньше всех – это совершенно другая игра. Есть много игр, все, что вам нужно сделать – найти ту, которая для вас подходит и работает. Я не в состоянии сказать, какая игра лучше подойдет именно вам, я даже всех игр назвать не смогу.

— Да, справедливо. Сравнивая игры и трейдинг, я хотел бы задать вам последний вопрос. Как человек, сделавший состояние, хорошо устроивший свою жизнь, как бы вы посоветовали другим думать о деньгах, богатстве и успехе?

— Я считаю, что если ваша цель – деньги или успех, то вы неверно смотрите на мир. Я думаю, если люди будут заниматься тем, что им нравится, тем, что они любят, то будет больше шансов найти дело, в котором они окажутся действительно хороши. А вместе с этим, весьма вероятно, придут и деньги, и успех. Одна леди написала книгу «Do What You Love, The Money Will Follow». Я думаю, это близко к истине.

— Говоря о книгах, вы недавно выпустили «A Man for All Markets». Чем она отличается от тех, что вы написали ранее?

— «A Man for All Markets» выйдет двадцать четвертого января в США, и, вероятно, примерно в это же время в Соединенном Королевстве, немного позже в Китае, Корее, Японии и Германии. Это мемуары, история о том, как начиналась моя жизнь, как я попал в сферу блэкджека, рулетки и рынка акций. О том, что я узнал по пути, об успехе, о хедж-фондах, что я основал, о статистическом арбитраже. Там есть советы об инвестировании, которые позволят обогнать девяносто процентов инвесторов, не делая никакой работы, даже если вы не читали ничего, кроме этой книги. Там есть и о том, что делать, если ты хочешь добиться большего, чем это, и чего это будет стоить. Ну и общие мысли про то, что важно в жизни. Я замечаю, что многие об этом и не догадываются. Я знаком с одним миллиардером, который сейчас разводится, потому что просто помешан на своей работе. У него чудесная жена, они в браке уже несколько десятков лет. Но, похоже, она наконец сказала: «Боже! Я не молодею. Не пора ли насладиться всеми деньгами, что ты заработал?». Но он предпочел развестись, но не бросить свою работу. Я бы сказал, что если вы чувствуете, что вам никогда не будет достаточно, то и посоветовать вам мне нечего. Потому что все, чем вы будете заниматься, это пытаться накопить все большую и большую кучу денег. А в конце останется лишь вопрос, для чего это все? И ответа не будет. Я говорю: наслаждайтесь обществом, которое вы любите, обществом, которое стоит того, чтобы быть с ним, и не тратьте все время только на то, чтобы собрать кучу богатств побольше.

— Хороший совет, действительно хороший. Народ, хочу еще раз упомянуть, что если у вас возникнет желание прочитать эту книгу, просто перейдите по chatwithtraders.com/thorp. Эд, хочу сказать, что это было честью для меня, и я очень благодарен вам за ваше время.

— Был рад встретиться с вами и побеседовать!

переведено 88-м специально для Trade Like a Pro

Добавлено: 03-09-2017 11:58:11

Послесловие от переводчика) Я сомневался, стоит ли браться за перевод этого интервью, а потом сомневался, стоит ли его выкладывать, потому что, собственно, трейдингу в нем отведено совсем немного места. Вопросы про детство, конечно, не особо полезны, но их не избежать, когда проводишь интервью общего характера. Мне в первую очередь показалось интересным то, насколько серьезно он подходит ко всему. Новички думают, что можно научиться торговать за пару месяцев, ну, лет максимум. Полезно увидеть пример человека, который к этому шел всю жизнь, получив по пути докторские степени. И то, как он спокойно брался за неразрешимые задачи, тоже вдохновляет. Не говоря о том, что просто интересно узнать про жизнь человека, который изобрел безрисковое хеджирование. Надеюсь, и читателям это интервью окажется полезным) Изменено пользователем Pavel888
  • Лайк 41
Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты



Читал на одном дыхании.
Крайне интересное интервью.



Павел, честно очень сложно новичку разобраться в форуме, он чрезвычайно нуждается в реструктиризации ))

Чтобы вам посты набивать проще было ?
Сижу, удаляю.
Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Спасибо, очень интересное интервью! Напомнило фильм "Двадцать одно". Возможно, герой данного интервью послужил прототипом Профессора в фильме.

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

  • 2 years later...
В 03.09.2017 в 03:10, 88 сказал:

Новички думают, что можно научиться торговать за пару месяцев, ну, лет максимум

Можно за год, например. 

- Полезно увидеть пример человека, который к этому шел всю жизнь, получив по пути докторские степени. 
Так можно было бы сказать если бы он у него эта цель была. Когда он узнал про рынок? Через сколько вышел в плюс? Не шёл он к этому всю жизнь 

Ссылка на сообщение
Поделиться на другие сайты

Для публикации сообщений создайте учётную запись или авторизуйтесь

Вы должны быть пользователем, чтобы оставить комментарий

Создать учетную запись

Зарегистрируйте новую учётную запись в нашем сообществе. Это очень просто!

Регистрация нового пользователя

Войти

Уже есть аккаунт? Войти в систему.

Войти
×
×
  • Создать...